Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова

Нет. Билл не привык выгораживать себя. Никакими прямыми доказательствами того, что Аннака привораживала его сознательно, он не располагал. Потому искать причину ему следовало в себе самом. Скорее всего, Кравиц о нём уже и думать забыла. Чем он, вообще говоря, способен удивить двухсотлетнюю ведьму, чтобы она в него не то что влюбилась, хотя бы запомнила?

То, что чувствовал Билл, не было порождением чужой воли. Оно шло изнутри. Будто бы тонкая золотистая струйка выливалась из его солнечного сплетения, покачиваясь, плыла сквозь пространство, ища Аннаку, чтобы незримо и неощутимо к ней прикоснуться, нежно окутать её шею, талию, стройную ножку…

«Клиент должен париться только в бане, вы понимаете?» — звенел у Билла в ушах его собственный ненастоящий сварливый голос. Отложив телефонную трубку, он запустил растопыренные пальцы в свои густые волосы и с шумным выдохом откинулся в кресле.

— Вот чёрт…

2

Аннака Кравиц чувствовала себя паршиво. Несколько дней уже она не вставала с постели, лежала бледная, осунувшаяся; льющийся в окно свет чистого и яркого неба нестерпимо резал глаза, отдаваясь в голове мучительной болью.

— Сдвинь шторы, Тара. Это невыносимо, — слабым голосом попросила она, обращаясь к ученице, которая обеспокоено суетилась в спальне своей так внезапно захворавшей наставницы.

Голова Аннаки была налита болью словно тяжёлой плотной и вязкой жидкостью. Боль распирала голову изнутри, плескалась в ней, ударяя волной то в одну, то в другую сторону черепа.

— Может, вам чего-нибудь принести? Воды? Таблетку? — сочувственно спрашивала ученица.

— Не надо мне ничего, Тара! — отвечала Аннака, беспокойно поворачивая голову на подушке то влево, то вправо, словно пытаясь вытряхнуть боль, вылить её оттуда…

— О, Первозданный Хаос, породивший меня! — Новый тупой удар в висок чем-то тяжёлым и мягким вырвал у колдуньи глухой стон.

Она знала, что таблетки ей не помогут. Природа её недомогания была очевидна ей, и оттого ещё сильнее страдала могущественная ведьма: стыд обжигал её. Аннака опасалась, что причина недуга станет известна и Таре.

Ведь это была не просто мигрень.

Чем старше становится ведьма, тем тяжелее переносит она влюблённость. И это имеет довольно простое объяснение. С годами колдовская сила возрастает за счёт накопления энергии Хаоса. Концентрируясь в материальном теле ведьмы, эта энергия со временем начинает вести себя словно самостоятельное живое существо, которое больше всего на свете не терпит привязанностей, зависимостей, и в случае их появления в буквальном смысле начинает рвать изнутри, разрушать физическую оболочку как причину возникновения этой несвободы. Женская влюблённость быстрее и крепче всего сковывает внутренний Хаос, и в ответ на неё он бушует особенно сильно.

Молодая колдунья отделывается, как правило, не слишком тяжёлым воспалительным заболеванием, простудой, непродолжительной депрессией. Её внутренний конфликт выражен пока не очень резко, и сила Хаоса в пространстве её подсознания ещё не успела окрепнуть настолько, чтобы заметно повредить физическому телу. Но зрелой ведьме, тем более обладающей таким могуществом как Аннака Кравиц, противоречие между Женским и Потусторонним способно причинять поистине чудовищные страдания.

Именно этим она и мучилась, щурясь даже от слабого света, прикладывая ко лбу совершенно не облегчающее боли влажное полотенце и, ко всему прочему, безмерно стыдясь за свою столь внезапно проявившуюся Женственность перед своим же внутренним Хаосом.

Причиной её недуга был Билл Крайст.

Сто девяносто лет стукнуло Аннаке. И последние пятьдесят из них она наслаждалась первозданным покоем абсолютной самодостаточности и даже позволила себе думать, что этому покою ничто уже не может угрожать. За свою длинную жизнь она научилась бороться с неизбежной для существования в человеческом тела покорностью женской природы, и не раз ей удавалось победить зарождающееся чувство к мужчине.

Но Крайст… В нём ведь не было совершенно ничего особенного! Таких ясноглазых, лучезарно белозубых, широкоплечих и неутомимых в ночных трудах на ложе Аннаки перебывало столько, что счёт им она потеряла не дожив и до ста… Почему же так восторженно замирало всё внутри, стоило ей только обнять Крайста и, ощутив пальцами сквозь шёлк молодой кожи тёплый металл мышц на его спине, ласково ткнуться носом в беззащитную ямку солнечного сплетения?

— Чёрт бы его побрал! Будь он проклят! — цедила сквозь зубы Аннака, терзаемая болью.

И тут же восклицала:

— Нет! Нет! Храни его Источник!

Непримиримая двойственность её природы превращала влюблённость в мучительную лихорадку, в пытку, в безумие. Песчаная Роза — разрушительная Сила внутреннего Хаоса — люто ненавидела Крайста, а Аннака — маленькое беззащитное женское тело — невыносимо жаждало его.

В комнату вошла Тара с телефоном в руке.

— Это по работе, Магистр. Какой-то истеричный старикан спрашивает про баню… Третий раз уже за сегодня. Задолбал. Сказать ему, что вы на больничном?

— Что? Баня?! — Аннака с усилием приподнялась на локтях. Глаза её сверкнули. — Дай сюда, я всё-таки поговорю с ним…

Тара положила стильный почти плоский телефон на столик около кровати и предусмотрительно выскользнула из комнаты.

— Оставь меня в покое, Крайст, — выговорила Аннака, чувствуя, как её стремительно отпускает, как с каждым мгновением уходит боль, даже его дыхание в трубке было целительным, даже неосязаемое присутствие этого мужчины будило в ней Женщину, загоняя бунтующий Хаос всё глубже и глубже в подсознание… — неужели ты сам не понимаешь, что будет только хуже. Не звони сюда больше.

Не дожидаясь ответа, могущественная ведьма нажала отбой и утомленно рухнула на сложенные стопкой подушки. Но перед тем как окончательно провалиться в бессмысленную черноту с новой силой накатившей на неё головной боли, Аннака сладко вздрогнула, успев подумать о том, что она всё же могла бы опять почувствовать покоряющую тяжесть, твердость сильного тела Крайста, задорный напор его молодой мужественности… Стиснув виски ладонями, Магистр Песчаной Розы по кошачьи жалобно застонала…

— Больше не приноси мне телефон, Тара. Ни с чем. Хоть с вестью о рождении Исполнителя Желаний! — процедила она сквозь зубы заглянувшей в комнату ученице, — выключи его совсем.

— Слушаюсь, — с легким поклоном ответила наставнице девушка.

3

Громадные тёмные очки защищали её глаза от нестерпимо яркого света. От соприкосновения с набитой документами полиэтиленовой папкой на жаре рука Аннаки Кравиц обильно потела. Спотыкаясь, она ковыляла по разбитой грузовиками дороге на высоченных тонких каблуках. В горячим воздухе клубами поднималась пыль, встревоженная автомобилями, велосипедами, и дачной техникой, которая иногда с громким тарахтением проползала по песчаной дороге.

Стропила недостроенной бани словно рыбий скелет вырисовывались на фоне чистого неба. От зноя воздух казался жидким, и поверхность этого прозрачного океана слегка подёргивалась. Коричнево-загорелые, глянцевые от пота рабочие в одних трусах курили, сидя на деревянных чурбанах и разбросанном брусе, лениво перешучивались, щурясь на солнце. На земле возле них стояло несколько тёмных пивных бутылок.

— Это что такое? Здесь не солярий и не мужская парная! Что вы расселись? — угрожающе потрясая в воздухе своими хрупкими белоснежными руками напустилась на рабочих Аннака, — Вы, значит, будете тут на солнышке балдеть, холодное пиво пить, а я перед клиентами за задержки отдуваться!?

— Пиво тёплое, — сказал один из рабочих, под хохот и ухмылки остальных протягивая ей бутылку, — желаете?

— Не злите меня! — Аннака сжала кулачки, со стороны это выглядело скорее забавно и умилительно, нежели угрожающе.

Рабочие весело скалились. Никто ведь из них и понятия не имел о том, что если эту маленькую дамочку ДЕЙСТВИТЕЛЬНО разозлить, то поднявшийся ураган будет крыши с домов срывать так же запросто, как шапки с прохожих, и ломать фонарные столбы точно одноразовые зубочистки.

Руки в боки стояла она перед толпой здоровенных разомлевших от пива и зноя мужчин: яркая и тонкая, похожая на алый фломастер в своём костюме, состоящем из приталенного короткого жакета и длинной узкой юбки.

Рабочие нехотя побросали окурки и начали медленно разбредаться по участку. Аннака со вздохом раскрыла папку, собираясь делать опись имеющихся на площадке строительных материалов. «Любовная мигрень» всё ещё мучила могущественную колдунью, она потерла виски пальцами. Новый всплеск боли, точно удар волны в плотину, заставил её страдальчески сморщиться. О, Великий Источник! Сколько раз уже она подумывала о том, чтобы сдаться, послать всё куда подальше, найти Крайста и обречённо порхнуть в его распростертые объятия! Никогда прежде голова у Аннаки не болела так долго, обычно она отделывалась двумя-тремя днями недомогания, нынешний же приступ длился уже вторую неделю… Магистр Песчаной Розы склонилась, и, подняв с земли одну из оставленных рабочими бутылок, хлебнула из горла. От горьковатой, пенистой, почти горячей с привкусом мыла жидкости её передёрнуло.